Хайбах часть-1 - Мои статьи - Каталог статей

Это село теперь называют чеченской Хатынью, хотя число жертв в Хайбахе было несоизмеримо больше, чем в маленькой белорусской деревне. Такое сравнение может показаться неуместным, так как жизнь человеческая — бесценна, в малом ли или в большом количестве она насильственно отнята. И составители этой книги приводят такое сравнение исключительно для того, чтобы подчеркнуть масштабы трагедии в Хайбахе, которая в течение полувека замалчивалась, хотя знали о ней очень многие. Об этом вы узнаете, познакомившись с данными предлагаемой вашему вниманию книги.

Есть еще одно обстоятельство, которое отличает эти две трагедии — Хатыни и Хайбаха: на белорусской земле зло творил враг, с которым на тот период боролся весь многонациональный народ Советского Союза, а в высокогорном селении Хайбах людей сожгли те, кто на тот период должен был сражаться на фронтах Великой Отечественной войны, отстаивая свободу и независимость великой страны. Таким образом, сражаясь с простыми людьми, вояки открыли второй фронт, не побывав на первом. И получали за это ордена и медали.

Мы не имеем права предать забвению людей, погибших в том адском пламени. Рассказать о Хайбахе, ставшем символом трагедии чеченского народа, помогли:

народный поэт Ахмад Сулейманов. Именно он много лет назад вместе с одним из составителей этой книги Саламатом Гаевым стал собирать материалы о Хайбахе;

свидетели и потерпевшие — Дзияудин Мальсагов, Абухажи Батукаев, Саламбек Закриев, Сайд-Хасан Ампукаев, Айбика Тутаева, Ахмед Мударов, Магомед Юсупов, Ахмед Гамаргаев, Салауди Газмагомадов, Эльберт Хамзатов…

ученые — Далхан Хожаев, Магомед Музаев, Абдулла Вацуев, Майрбек Ошаев, Руслан Арсанукаев, Вахид Акаев, Хаджимурат Ибрагимбейли;

журналисты — Сайд-Эмин Бицоев, Лема Шахбулатов, Абдула Ицлаев, Степан Кашурко, Мария Катышева, Ямлихан Хасбулатов, Арби Сагаипов, Руслан Сагаев, Башир Чахкиев…;

поэты и прозаики — Муса Ахмадов, Апти Бисултанов, Хусейн Сатуев, Бана Гайтукаева, Абу Исмаилов, Дзияудин Абдулаев, Саид Гацаев, Сайдмагомед Гелагаев, Умар Яричев, Увайс Мадагов;

актеры, режиссеры, художники — Руслан Хакишев, Зулай Багалова, Борха Амирханов, Султан Юшаев;

юристы, судмедэксперты — Руслан Цакаев, Адлан Тамаев, Насруди Башхаджиев;

те, кому близка эта тема — Руслан Туликов, Лема Ибрагимов, Замбек Залзаев, Герсолт Эльмурзаев, Юнус Газалоев, Тамази Гаургаев, Султан Осмаев, Хамзат Муртазалиев, Абуязид Хамзатов и многие другие.

НАРКОМУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР тов. Л. П. БЕРИЯ

ТОЛЬКО ДЛЯ ВАШИХ ГЛАЗ, ВВИДУ НЕ-ТРАНСПОРТАБЕЛЬНОСТИ И В ЦЕЛЯХ НЕУКОСНИТЕЛЬНОГО ВЫПОЛНЕНИЯ

ДЛЯ ВАШИХ ГЛАЗ, ВВИДУ НЕ-ТРАНСПОРТАБЕЛЬНОСТИ И В ЦЕЛЯХ НЕУКОСНИТЕЛЬНОГО ВЫПОЛНЕНИЯ В СРОК ОПЕРАЦИИ «ГОРЫ», ВЫНУЖДЕН БЫЛ ЛИКВИДИРОВАТЬ БОЛЕЕ 700 ЖИТЕЛЕЙ В МЕСТЕЧКЕ ХАЙБАХ

Полковник Гвешиани.

ГРОЗНЫЙ. УВД. ГВЕШИАНИ.

ЗА РЕШИТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ХОДЕ ВЫСЕЛЕНИЯ ЧЕЧЕНЦЕВ В РАЙОНЕ ХАЙБАХ ВЫ ПРЕДСТАВЛЕНЫ К ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ НАГРАДЕ С ПОВЫШЕНИЕМ В ЗВАНИИ. ПОЗДРАВЛЯЮ.

Нарком внутренних дел СССР Берия.

ОТ ИМЕНИ ВКП(б) И КОМИТЕТА ОБОРОНЫ СССР ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ ВСЕМ ЧАСТЯМ И ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ РККА И ВОЙСК НКВД ЗА УСПЕШНОЕ ВЫПОЛНЕНИЕ ВАЖНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОГО ЗАДАНИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ.

И. СТАЛИН.

ВВЕДЕНИЕ

Мысль собрать в отдельную книгу все материалы, связанные с трагедией в селении Хайбах, зародилась несколько лет назад. Как раз в тот период, когда стали накапливаться письменные воспоминания очевидцев, протоколы их допросов, данные судебно-медицинской экспертизы останков погибших, многочисленные газетные публикации, фотодокументы… Поэтому и решено было воскресить в людской памяти минувшее. На протяжении одного года немногочисленной группой составителей этого издания велась работа над материалами, которые и предстали перед читателями под общим названием «Хайбах: следствие продолжается».

Ознакомившись с содержанием этой книги, вы сразу вспомните Хатынь, Куропаты, Лидице, Сонгми… И не наша вина, что об этой трагедии мы узнали лишь пол века спустя: до сих пор это была запретная для обсуждения тема.

Сегодня мы очень многое знаем о Хайбахе. Имеем, наконец, возможность рассказать об этом всему миру. За эту возможность мы должны быть искренне благодарны людям, работавшим над изданием этой книги.

И сегодня — наконец-то! — мы можем представить читателю все документы, связанные с трагедией в селении Хайбах бывшего Галанчожского района. Мы хотим только одного: рассказать правду о чудовищном убийстве ни в чем не повинных людей.

Вот она, эта правда…

Прежде чем сдать рукопись книги в издательство, группа составителей перебрала несколько вариантов подачи материала, размышляя над тем, как преподнести его читателю.

Встречаясь с очевидцами, мы, естественно, испытывали соответствующие эмоции: такое без внутреннего содрогания, без слез трудно воспринять. И при этом появлялось искушение подать материал, художественно его обработав. Но при этом часть читателей могла его воспринять как увлекательное чтиво — и только. Возможность такого восприятия нам показалась кощунственной.

Поэтому решено было подготовить материал в виде документов, вернее, уголовного дела, в котором присутствует все: и свидетельские показания, и данные экспертизы, протоколы допросов, подлинные документы, фотоматериалы…

При этом подать его таким образом, чтобы не нарушать хронологию: здесь, на наш взгляд, достигалась главная цель: читатель всегда будет помнить о том, что он имеет дело с подлинными документами.

…Фашизм советского происхождения — так можно охарактеризовать действия тех, кто оставил после себя на нашей земле опустошения и жертвы. Поэтому вполне естественно наше стремление осознать, осмыслить то, что было сотворено, что нужно (предпринять, чтобы этот кошмар не повторился.

Чтобы сразу же окунуть вас в события пятидесятилетней давности, в ту атмосферу насилия, жестокости и настоящего садизма, необходимо ознакомиться с свидетельским показанием Дзияудина Мальсагова, в тот период работавшего заместителем наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР. По воле судьбы он стал очевидцем и главным свидетелем хайбахской трагедии.

Статья Инги Преловской «Преступление войск НКВД при изгнании чеченцев и ингушей зимой 44-го» в «Известиях» в марте 1992 года дает нам подлинную картину того, что было.

В книге вы найдете данные судмедэкспертизы, показания свидетелей, документы из архивов, газетные публикации, стихи, фотоматериалы, появившиеся на страницах газет в течении нескольких лет.

Когда это издание было подготовлено к печати, Указом Президента 4P Д. Дудаева было учреждено специальное судебное присутствие по рассмотрению уголовного дела по геноциду в отношении чеченского народа. Обвинительное заключение, зачитанное на этом необычном судебном процессе, мы решили включить в книгу.

Работа над этим выпуском велась на протяжении очень короткого времени. В связи с этим составители просят читателей не быть слишком взыскательными к нашей книге.

СРОК ДАВНОСТИ — НЕ ПРИМЕНЯЕТСЯ (Материалы уголовного дела)

ТАК БЫЛО ВОЗБУЖДЕНО ЭТО ДЕЛО

Сам я чеченец. Родился в Киргизии, хотя должен был родиться не там, в чужом для меня краю, а в предгорном чеченском селе Сержень-Юрте.

Будучи еще ребенком узнал, что принадлежу народу, который насильственным образом был выслан в эти края. За что — я не знал. По моим детским соображениям считал, что это неизменная участь чеченцев. К этому выводу я пришел, слушая многочисленные рассказы стариков.

Я помню, меня больше всего интересовали поезда: мы жили недалеко от станции. Машинистов поездов я знал почти всех и они все знали меня. Часто брали в кабину паровоза, катали по разъездам. Они были добры ко мне, называли ласково «чечененком», и я тоже считал их своими.

Но были у меня и другие прозвища: «звереныш», «враг народа». Слышал часто и такое: «Чеченцы предатели и бандиты».

Я в тот период впервые услышал от старших, что в горах Чечни, при выселении,

сожгли большое количество людей, а уже после возвращения домой и слово Хайбах. Впоследствии, работая помощником прокурора в г. Урус-Мартан, более подробно узнал о трагедии Хайбаха.

Впервые об этом настойчиво начал говорить Саламат Гаев, учитель русского языка и литературы из села Гехи-Чу. Его интересовал факт сожжения людей не только как учителя. В тот трагический день он потерял десятки близких родственников.

Помню в 1989 году в печати стали появляться статьи о нашем выселении, о трагедии в Хайбахе, об умерщвлении нетранспортабельных больных в Урус-Мартановской больнице, о других чудовищных фактах геноцида в отношении нашего народа. Позже, в августе 1990 года, когда появился ряд статей о трагедии Хайбаха, прокуратурой города Урус-Мартана было осмотрено место происшествия. Было установлено место захоронения трупов и извлечены их останки. По этим материалам было возбуждено уголовное дело. Материалы этого дела легли в основу данной книги.

Я знал, что все наши действия по делу находятся под контролем первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС. Расследование по делу находилось в зависимости от политических событий: при нормализации обстановки в Чечне расследование тут же затухало, напоминая тлеющий уголек. При наступлении оппозиции вновь появлялась активность. Оживлялась и пресса: в печати появлялись публикации, описывающие события в Хайбахе. Видимо, партийные функционеры и в этом искали политические дивиденды.

Передо мной прошло множество свидетелей по хайбахскому делу. Все они люди преклонного возраста. Их показания окрашены в самые мрачные краски — мучение, голод, холод, смерть родных и близких, мертвые аулы, опустевшие горы. Загублена жизнь сотен тысяч ни в чем не повинных чеченцев.

Часто вспоминаю их рассказы. Жуткая тишина в горах: ни мычания животных, ни лая собак, ни клубящегося дыма над жилищами. Все кругом словно вымерло. Даже природа почувствовала эту трагедию: высохли родники, заросли дороги… Вдоль железной дороги, ведущей в безвестность, наподобие обрывков шпал, на белом снегу были разбросаны черные трупы чеченцев. Тюрьмы и лагеря переполнены «врагами народа» — чеченцами. Больных и беспомощных поглощала снежная степь Казахстана. И каждый свидетель этого ада задавал вопрос: «За что такое наказание?»

Вспоминали и рассказывали свидетели с болью, делали долгие, тягостные паузы с тем, чтобы справиться с волнением, жилистыми руками вытирали слезы с преждевременно состарившихся лиц. — Зачем, — спрашивали они меня, — солдаты стреляли в животных: лошадей, коров, овец, почему убивали собак и кошек? Зачем? Ведь они не исповедуют ислам, их не причислишь ни к какой вере. Животные ни в чем не были повинны перед Советской

властью.

За содеянные бесчинства чеченцы не озлобились, не замкнулись в себе. Свидетельство тому слова Ахмеда Мударова (в книге есть его свидетельские показания). Этот человек, жизнь которого тесно переплетена с трагедией Хайбаха, во время допроса сказал:

— Весь русский народ не могу обвинить. Среди солдат были и добрые и злые люди.

Согласитесь, для того, чтобы произнести эти слова человеку, у которого на глазах расстреляли семью, нужно иметь неимоверную терпимость.

…Уголовное дело, которое мы возбудили, было неугодно руководству. — Зачем ворошить прошлое? — говорили коллеги. А когда в ходе расследования появились архивные документы, подтверждающие геноцид в отношении нашего народа, дело в спешном порядке затребовали для передачи в прокуратуру военного гарнизона. Требования эти становились все настойчивее. Я знал, что после его передачи в военную прокуратуру, дело это больше не увижу. Поэтому стал постепенно копировать документы, находящиеся в нем.

На это уходило много времени. Один за другим шли запросы и телеграммы с требованием срочно выслать дело. Под различными предлогами я старался оттянуть сроки, чтобы успеть снять копии со всех документов. С этими материалами вы познакомитесь в книге.

Тем временем свидетели продолжали приходить к нам, Помню, в кабинет вошел крепкого телосложения, высокий, на вид совсем не старый, человек.

— Мне нужен следователь Хадисов, — громко проговорил он. В то время я был в должности помощника прокурора и вплотную занимался этим делом. Моему посетителю не было дела до нашей субординации, он неохотно сел на предложенный мной стул, взял костыль, вернее, палку, приспособленную под костыль, двумя руками и, глядя в пол, произнес:

— Отметьте, что я, Мохдан Тушаев, явился к Вам, — и поднялся, чтобы уйти.

Я, естественно, стал объяснять ему, что прежде чем сделать такую отметку, должен его допросить. На это Тушаев ответил буквально следующее:

— Пешхоевский тайп Советской власти не сделал ничего плохого. Я показаний вам давать не буду. В прокуратуру отмечаться пришел лишь из-за уважения к односельчанину Саламату Гаеву. До свидания!

Хлопнул дверью кабинета и вышел. Спустя несколько минут, он вернулся, просунул голову в дверь и со злостью сказал:

— Вот такие, как ты, в галстуках, с зачесанными назад тремя волосками, способствовали выселению чеченцев. Теперь хоть оставьте народ в покое. Плохое дело вы задумали — писать о трагедии народа. Нас могут еще раз выслать из-за таких, как Вы. Я знаю Советскую власть — она никогда ничего не прощала чеченцам. У меня есть Дети, племянники, работают в райкоме, и органах Милиции. Их могут увалить, а мне могут не выплатить пенсию, если я буду говорить плохое о Советской

власти. Лучше спроси у своего отца, как нас выселяли и запиши его показания, а нас оставь в покое.

Я, в свою очередь, ответил:

— Никогда не думал, что среди стариков-чеченцев могут быть трусы. Среди молодежи бывают, но в вашем возрасте вижу первого в своей жизни.

С этими словами я прикрыл дверь. На какое-то мгновение наступила тишина. Видимо, посетитель не ожидал от меня такой реакции. Затем за дверью послышался ропот, недовольное ворчанье, а затем все утихло.

Я знал, что со стариком-обошелся нетактично. Но, увы, в нашей работе тоже нередко бывает такое. Настроение было испорчено. Только я принялся за работу, как снова раздался стук в дверь, в проеме появилось лицо Мохдана Тушаева. Я сделал вид, что не замечаю его.

— Взгляни-ка на меня, — попросил он примирительным тоном.

— Нечего мне смотреть на тебя. Поезжай домой. Не забудь предупредить Саламата о том, что ты уже побывал в прокуратуре.

Он тихо закрыл дверь и ушел. Через некоторое время по своим делам я поехал в Гехи. Проезжая автобусную остановку в Урус-Мартане, заметил недавнего своего посетителя. Я остановил машину и посадил его. Он узнал меня только тогда, когда мы тронулись с места. Молча проехали с. Гехи. Я знал, что он живет в Гехи-Чу, поэтому свернул машину налево специально отвезти его домой. Повременив, Тушаев спросил меня куда я еду.

— Еду в Гехи-Чу, по своим делам, — ответил я.

Довез его до дома и высадил. Он поблагодарил меня. На второй день Тушаев ждал меня на работе. Мы, как ни в чем ни бывало, поздоровались, я пригласил его в кабинет. Усевшись на стул, он спросил, что меня интересует. — Ищу людей, которые хоть что-нибудь знают о событиях в Хайбахе.

Мохдан оживился:

— Так я сам вытаскивал обгоревшие трупы и хоронил их.

Мы разговорились. Дал он мне подробные показания, а когда протокол допроса был закончен и дело отложено в сторону, Мохдан своим громким басовитым голосом сказал:

— Мне все это трудно рассказывать. Я пытаюсь не вспоминать эти времена. Могу не сдержать слез, а это слабость мужчины. Нелегко рассказывать, как меня, совсем молодого, мучили в тюрьме, били, издевались, называли «гаденышем», «зверенышем», «врагом народа», «предателем». Солдаты били прямо в камере.

Одни били до тех пор, пока не услышали мои стоны. Другие наслаждались этим.

Позже, уже в лагере, вел себя так, чтобы меня быстрее расстреляли. Я знал, что меня могут уничтожить, ведь в лагере было много чеченцев и они потихоньку один за другим исчезали. Я чувствовал, что стою в очереди. Уже то, что я мусульманин, не оставляло мне никаких шансов для выживания в лагере…

Долго он рассказывал мне о своей лагерной жизни. Я чувствовал, что он доверяет мне. На прощание Мохдан произнес:

— Я

не трус. Сейчас не знаешь, кому можно рассказать правду. Не знаешь с какой целью от тебя требуют показания против Советской власти и как они потом будут использованы. За себя я не боюсь, ведь жизнь моя уже прожита. Хочется, чтобы вы жили немного лучше, чем мы.

Мой собеседник ушел. Это был умный, благородный человек. Я до сих пор не перестаю удивляться его стойкости, любви к жизни, мудрости, храбрости. Пройдя все круги ада, он нашел в себе силы остаться таким.

Свидетелей по данному уголовному делу передо мной прошло десятки. Каждый из этих людей — личность. Это — наши отцы. Они, пройдя все жизненные тернии, столкнувшись с невзгодами, лишениями, сумели остаться благородными людьми, привить нам жажду любви к Чечне. Не разучились радоваться жизни, не озлобились. Благодаря им, мы можем сегодня донести до вас всю правду об этой трагедии.

Память народная — вечна. Однако жизнь свидетелей чудовищного геноцида чеченского народа коротка. Пока мы готовились к выпуску этой книги, не стало нескольких свидетелей, но остались на века их показания.

Со следующей страницы мы начнем знакомить вас с материалами дела. Приводим их в хронологическом порядке, в таком виде, в каком они хранятся у нас. Мы решили ничего не менять в этих документах. Даже в том случае, когда создается впечатление, что документы повторяются по своему содержанию. Сделали это намеренно, чтобы никто из наших читателей, если даже он задастся целью проверить подлинность этих бумаг, ни в чем не мог нас упрекнуть.

М. С. ХАДИСОВ, прокурор г. Аргуна, советник юстиции 3 класса. Урус-Мартан — Грозный — Аргун.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВОЙСК НКВД ПРИ ИЗГНАНИИ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ ЗИМОЙ 44-го

«Известия» публикуют документы, которые десятилетиями хранились в тайне. Они относятся к одному из трагических моментов истории Советского Союза. К череде преступлений партийно-государственной машины, о которых мы говорим открыто: «красном» терроре, искоренении крепкого крестьянства, изгнании философов, травле ученых и поэтов, об архипелаге ГУЛАГ, поглотившем миллионы жертв всех национальностей, — добавляется еще одно.

Нравственный долг России — не скрывать истину, какой бы она ни была горькой. В том, что произошло, не вина народа. Это почерк режима «КПСС-КГБ», обломки которого еще и сегодня лежат на нашем пути к демократии.

Сергей ШАХРАЙ Государственный советник России по правовой политике, вице-премьер России НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ ИЗ АРХИВА ЦК КПСС

Сегодня мы печатаем выдержки из документов, относящихся к событиям полувековой давности. Документы обнаружены в недавно открывшемся архиве ЦК КПСС. Ознакомившись с ними, российское руководство решило предать дело гласности и направить их в

военную прокуратуру, а также чеченской стороне. После следствия событиям должна быть дана наконец правовая оценка. И потому имена лиц, упомянутых в документах, кроме тех, чье участие в карательных действиях неоспоримо, мы опускаем.

Но вот вечный вопрос, который может возникнуть и теперь: а время ли публиковать эти жуткие для нас свидетельства, когда на Кавказе так неспокойно? Довод может быть лишь один: время, если строить наши отношения с Чечней и Ингушетией на доверии и открытости, без которых нет равенства. Раз уже сломали семь печатей на самом недоступном из наших тайнохранилищ, выложить правду честнее, чем держать ее взаперти, дожидаясь удобного часа. Да и может ли вообще быть такой час? Не потому ли стал неожиданным для России всплеск национальных страстей и движений за независимость внутри нее, не потому ли в ответ сделаны были грубые политические шаги, что нас слишком долго держали в плену иллюзий и неведении о том, какие обиды и напряжение копились под спудом репрессивной машины и лицемерной идеологии?

В прошлом году я была в Грозном на съезде народов республики и впервые, с головой окунувшись в трагическую историю этой земли, ощутила, как же болезненно переплетены тут настоящее и прошлое с его незажившими рубцами. Преступление, совершенное в среду, 23 февраля 1944 года, черной тенью лежит на нас, хотя не мы сами его совершили. Но не придумало человечество более гуманного пути, чем покаяться, осудить и запомнить то, что случилось той проклятой зимой в этих горах.

Секретарю ЦК КПСС тов. Н. С. Хрущеву.

Члена КПСС Мальсагова Дзияудина Габисовича заявление.

Будучи заместителем Наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР, 20/11–44 года я был вызван на совещание в служебный вагон Берия… на ст. Слепцовскую Грозненской области, откуда направили нас в горный Галанчожский район для выполнения заданий по выселению чеченцев, где на их глазах совершались чудовищные зверства. Когда я стал сопротивляться этим зверствам, командующий операцией по выселению в данном районе сказал мне, что это все делается по указанию Берия, Серова, Круглова, последние двое были ответственными за операцию в горных районах и руководители непосредственно…

О фактах этого зверства я написал И. В. Сталину после своего прибытия в Казахстан в 1945 г., однако мер не приняли, а меня уволили с работы зам. председателя Талды-Курганского облсуда (я уже работал в Казахстане, и меня вторично выселили в г. Текели Каз. ССР на спецпоселение (незаконно разломав мой собственный дом в г. Алма-Ате).

После ареста Берия; участвуя в его полном разоблачении, я давал показания при допросе в Генеральной прокуратуре СССР об этих зверствах, хотя следователь подробно не стал записывать мои показания в отношении Серова

и Круглова.

Для сообщения этих и др. фактов я два раза после своего освобождения от спецпоселения в 1954 г. и в марте 1955 г. ездил в Москву и добивался приема к Вам, этого мне не удалось, рассказывать об этих фактах второстепенным работникам я боюсь…

Из записки заместителя заведующего отделом административных органов ЦК КПСС В. Золотухина товарищу Хрущеву Н. С., 29 августа 1956 года.

«В соответствии с нашим поручением по заявлению Д. Мальсагова нами проведена предварительная проверка имеющихся материалов по вопросу выселения чеченцев и ингушей. В период следствия по делу врага народа Берия и его сообщников в Прокуратуру СССР поступали заявления от ряда переселенцев-чеченцев и ингушей, в которых сообщалось об издевательствах и даже сожжении больных, женщин, стариков, детей.

Работники Прокуратуры СССР в процессе проверки заявлений Абдулаева и Мальсагова пересмотрели материалы МВД, относящиеся к выселению, и допросили некоторых лиц, участвовавших в выселении чеченцев и ингушей и отвечающих за проведение этого мероприятия.

Эти лица показали, что о фактах нарушения законности должностными лицами НКВД в районах выселения им ничего не известно. В материалах, имеющихся в МВД, не отражено каких-либо фактов нарушения законности в период выселения, но имеются сообщения о гибели в пути чеченцев и ингушей от истощения и болезней.

Названные в заявлении Мальсагова чеченцы, которые якобы были очевидцами сожжения людей в Галанчожском районе, работниками Прокуратуры СССР допрошены не были. В результате создается впечатление, что проверка была проведена односторонне, без учета фактов, изложенных в заявлениях…

…Считали бы целесообразным командировать в Казахскую ССР ответственного работника ЦК КПСС, чтобы на месте побеседовать с очевидцами, свидетелями событий, указанными в заявлениях».

На листке сбоку есть запись от 5 сентября о том, что Н. С. Хрущев с предложением отдела согласился и дал указание разослать записку членам президиума, кандидатам и секретарям ЦК. Судя по датам опроса первых свидетелей, представители ЦК и прокуратуры выехали из Москвы незамедлительно.

Из записки заведующего сектором отдела административных органов ЦК КПСС В. Тикунова и сотрудника Главной военной прокуратуры Г. Дорофеева от 31 октября 1956 года.

«…Переселение из высокогорного Галанчожского района осложнялось отсутствием дорог, в силу чего сообщение между населенными пунктами возможно было лишь на верховых и вьючных лошадях».

По заявлению т. Мальсагова и других бывших жителей Галанчожского района, необходимых средств для перевозки через горы детей, больных и престарелых людей подготовлено не было, а имевшиеся у населения лошади и буйволы в день переселения

были изъяты. В связи с этим жители должны были совершить двух-трехсуточный переход по заснеженным горным тропам. Собранным на хуторе Хайбахой жителям сельсовета представители НКВД объявили, что все больные и престарелые должны остаться на месте для лечения и перевозки в плоскостные районы. По свидетельству очевидцев, значительное число граждан, в основном женщины с детьми, беременные, больные и старики, были отделены от бывшей колонны.

После увода переселяемых солдаты завели оставленных жителей в большой колхозный сарай и подожгли его, а находившихся там людей стали расстреливать из автоматов и пулеметов.

Когда сотрудники НКВД покинули Хайбахой, спустившиеся с гор чеченцы, вместе с некоторыми жителями окрестных хуторов, родственники которых были убиты в сарае, приступили к погребению останков погибших, зарывая их в неглубоких ямах недалеко от места, где стоял сарай.

Чеченец Гаев Джаидар, 1883 года рождения, в заявлении указывает:

«В Хайбахое людей загнали в скотный большой сарай, сарай заперли и стали его обстреливать. После такого обстрела сарай обложили сеном и со всех сторон подожгли. Люди в сарае сгорели, сарай обрушился на трупы. Это мы, то есть я, мой брат и другие, видели своими глазами. Думаю, что в сарае погибло не менее 300 человек. Много обгорелых костей было в сарае…

Из моих родных, из нашего дома погибли в том сарае в Хайбахое мои старшие два брата Гаевы Тута и Хату, их жены, жена сына Хату и его внук».

Хамзатов Эльберт, 1883 года рождения, чеченец, участвовавший вместе с Гаевым в захоронении трупов, показывает:

«Когда мы прибыли в Хайбахой, увидели обгоревшие останки коллективного сарая, принадлежавшего жителям хутора. Уцелели только две боковые стенки сарая, сложенные из дикого камня, а сделанные из переплетенных прутьев передняя и задняя стенки и крыша сгорели. В том числе, где была раньше дверь сарая, беспорядочно лежало, образовывая кучу, приблизительно семь трупов людей. На них лежали обгоревшие части сарая и камни. Метрах в 30–40 от сарая я увидел труп беременной женщины. Следов огня на ней не было, когда мы ее хоронили, увидели у нее раны на животе и на спине…

Когда мы сняли с пожарища остатки сгоревшей кровли, мы увидели под ними большое количество обгоревших человеческих трупов… По количеству трупов и по положению их я заключил, что сарай перед пожаром был полностью заполнен людьми».

Расстрел и сожжение части населения Нашхойского сельсовета в сарае на хуторе Хайбахой подтверждают шестнадцать опрошенных нами граждан, причем семь из них заявили, что были очевидцами этого.

«…B результате выезда в Хайбахой мы убедились в правдоподобности заявлений о месте событий. На окраине имеются остатки большого сарая,

стены которого сложены из плиточного камня: внутри на камнях обнаружены выбоины, напоминающие следы пуль».

Авторы записки отметили, что часть населения все-таки ушла в горы и стала оказывать сопротивление оперативным группам НКВД. Это приводило к значительным жертвам.

«По архивным документам, находящимся на хранении в Грозненском управлении МВД, — говорится далее, — видно, что подготовка и организация переселения проводилась по установкам Берия, непосредственное же руководство операцией осуществлял тов. Серов И. А. Сохранились шесть шифрованных телеграмм-оперативных сводок, в которых т. Серов пространно информирует Берия о ходе подготовки к переселению и различных комбинациях, которые осуществлялись им в целях проведения операции.

Больше того, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1944 года Берия и Кобулов В., а также товарищи Серов И. А., Круглов С. Н. за образцовое выполнение задания были награждены орденами Суворова I степени, которыми по стату должно награждаться командование фронтов и армий за победу в боях в масштабе фронтовой или армейской операции, в которой с меньшими силами был разгромлен численно превосходящий противник, и за другие полководческие заслуги. Одновременно орденами Суворова II степени и орденами Кутузова I и II степеней были награждены 33 других сотрудника НКВД».

Серов и Круглов в отличие от расстрелянного Берия, в записке именуются товарищами. Тогда, в 1956 году, они еще действующие лица.

Не остановившись на этом докладе непосредственному начальству, В. Тикунов, выходя за рамки поручения, написал еще и личную записку.

Первому секретарю ЦК КПСС тов. Хрущеву Н. С.

«…После бесед с коммунистами и беспартийными стариками и молодыми чеченцами и ингушами о их переселении у меня остался тяжелый осадок от допущенной в прошлом несправедливости к целому народу.

У чеченцев и ингушей, как и у любого другого народа, есть много хорошего, своя история, национальная культура и традиции… Но разве целый народ может нести ответственность за преступные действия своих отдельных соотечественников?»

В архивах Грозненского управления МВД имеется текст шифровки тов. Серова от 30 января 1944 года на имя Берия, в котором он… называет акт выселения «справедливым возмездием за измену, предательство, бандитизм и отказ служить в рядах Красной Армии». Эта формулировка обвинения чеченского и ингушского народов содержится и в ряде других документов. В справке об экономическом и политическом состоянии Чечено-Ингушской АССР, составленной с грифом «совершенно секретно» 12 ноября 1943 года, выделяют специальный раздел: «Дезертирство, массовая измена Родине, предательство». В этом разделе отмечается: «Чтобы представить масштабы

предательства приводим данные.

При первой массовой мобилизации с 29 августа по 2 сентября 1941 года из подлежащих призыву 8000 человек в пути следования к месту отправки дезертировали 450 чел. и уклонились от призыва 269 человек.

Во время очередного призыва родившихся в 1922 г. (октябрь 1941 г.) из 4733 человек, призывников уклонились от явки на призывные пункты 362 человека».

Разве этого достаточно, чтобы целый народ обвинить в предательстве и измене? Из этих данных не видно, что весь народ изменял и предавал. Обвинение всего народа в бандитизме также несостоятельно. Нетрудно также убедиться в том, что лучшие сыны чеченского и ингушского народов служили в рядах Советской Армии и имеют почетные награды за воинскую доблесть и мужество.

По материалам обкома ВКП(б) ЧИ, пишет Тикунов, видно и то, в каком тяжелом положении находилось население горных районов. Во многих колхозах трудодни никогда не оплачивались, В Галанчожском районе все 15 имевшихся колхозов трудодни не оплачивали с момента коллективизации.

…Что касается самой операции, то тут т. Серов давал начальникам оперчекистских групп следующие указания: «…За один-два дня до операции всю мужскую часть населения крупных аулов и селений под предлогом собраний и различного рода общественных работ (ремонт дорог, мостов, доставка в горы продовольствия для войск и т. д.) собрать в населенных пунктах и местах, мимо которых будут проходить автомашины с семьями выселяемых, оцепить их войсками НКВД и задержать. Задержанных свезти в скрытое место, чтобы исключить возможность побегов, и взять под охрану».

Тут же т. Серов предлагал: «В случае попыток оказать сопротивление войскам НКВД во время оцепления или охраны задержанных, необходимо немедленно применять в дело оружие в отношении организаторов волынки».

Как рассказывают свидетели событий, инструкция «применять в дело оружие» была использована и в тех случаях, когда не было необходимости.

«После выселения чеченцев и ингушей, — писал Тикунов, — во многих населенных пунктах, и особенно в горных районах, были разрушены и уничтожены все жилые помещения. Безжалостно были уничтожены многие памятники древней культуры, представлявшие большую историческую ценность».

Записку В. Тикунова и Г. Дорофеева В. Золотухин направил Хрущеву, поддержав со своей стороны их предложения:

«1. Поручить КПК при ЦК КПСС и Прокуратуре СССР привлечь к партийной и судебной ответственности лиц, виновных в допущении массовых бесчинств и произвола в отношении советских граждан — чеченцев и ингушей при выселении их из бывшей Чечено-Ингушской АССР.

2. Поставить перед Президиумом Верховного Совета СССР вопрос о лишении полководческих орденов Суворова и Кутузова руководящих

работников быв. НКВД, награжденных за выселение чеченцев и ингушей».

К записке приложен проект постановления ЦК с этими двумя пунктами. Документов, которые бы проливали спет на то, что все происходило дальше, в особой папке нет.

Известно, в начале января 1957 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении ЧИАССР. Чеченцам и ингушам открыли путь на родину. Хрущев вернул пострадавшим эту свободу, но так и не решился предать публичному суду карателей. Слишком опасным показалось, видно, совпадение их действий с методами, которые мир осудил в Нюрнберге. Побоялись затронуть самые основы государства и партии.

* * *

В докладе «Исторический путь чеченского народа», который прочитал полтора года назад перед делегатами первого съезда чеченского народа доктор исторических наук Явус Ахмадов, приведены такие цифры: из полумиллиона чеченцев и ингушей, отправленных в ссылку, через несколько лет не осталось в живых и трехсот тысяч.

В 1990 году в Грозном вышла книга «Второй съезд ингушского народа». Выступивший на нем писатель Саид Чахкиев называл факты сожжения мирных жителей не только в Хайбахе и селах Галанчожского района, но и в селениях Пригородного района, принадлежавшего в 1944 году Чечено-Ингушетии.

«Палачи есть палачи, — говорил Чахкиев. — Но люди простые, сохранившие в своем сердце совесть, честь и человеческую доброту, всегда сочувственно относились к беде любого другого человека, какой бы он ни был национальности… Горские евреи категорически отказались занять освободившиеся дома и квартиры чеченцев и ингушей. В Пшав-Хевсурском районе грузины в своих церквах отслужили молебны по невинно пострадавшим чеченцам и ингушам. Ряд жителей Грузии был арестован за укрывательство „врагов народа". Кумыки бережно сохранили кладбища чеченцев, не дали осквернить ни одной могилы».

Навсегда останется в памяти горцев поступок русского солдата (к сожалению, имени его никто не знает), который, видя, как сжигают безвинных людей, застрелился на глазах у своих офицеров… Никогда не забудут чеченцы и ингуши и бывшего директора Республиканской библиотеки им. А. П. Чехова Ивана Васильевича Сергеева. Когда в 44-году солдаты начали потрошить книжные полки библиотеки, он, подвергая себя и свою семью большому риску, кинулся спасать книги на чеченском и ингушском языках. Ведь тогда, по словам Чахкиева, в скверик у Дворца пионеров свозили, обливали бензином и жгли книги и рукописи. На протяжении тринадцати долгих лет Иван Васильевич хранил книги, надеясь, что рано или поздно справедливость восторжествует и народ снова будет их читать на родном языке…

По указу 1957 г. автономию чеченцев и ингушей должны были восстановить в пределах прежнего территориального

деления. Но уже тогда было это непросто: земли чеченцев и ингушей заселили людьми других национальностей, закладывая те мины, которые взрываются до сих пор. Ингушам не вернули часть их земель, отнятые в 44-ом, чеченцам-аккинцам — их аулы в Дагестане. У горных чеченцев отняли горы и поселили их на берегу Терека, в казачьих станицах.

Неизжитая несправедливость порождает долгую цепную реакцию. В прошлом апреле был принят закон о реабилитации репрессированных народов. Но от принятия его Парламентом до практических решений лежит еще дорога противостояний, переговоров, мучительного поиска компромиссов. И сколько еще надо пройти шагов, чтобы искупить страдания невинных людей! История, которую в свое время пытались спрятать, затушевать, похоронить, не исчезала ни на миг из памяти людей и не отпускает нас от себя сегодня.

Инга Преловская. («Известия», 14 марта 1992 год).

Совершенно секретно

Государственный Комитет Обороны товарищу Сталину

Подготовка операции по выселению чеченцев и ингушей заканчивается. После уточнения взято на учет подлежащих переселению 459 486 чел., проживающих в районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией, и в гор. Владикавказе:

Учитывая масштабы операции и особенности горных районов, решено выселение провести (включая посадку людей в эшелоны) в течение 8 дней, в пределах которых в перерыве 3 дня будет закончена операция по всей низменности и предгорным районам и частично по некоторым поселениям горных районов, с охватом свыше 300 тыс. человек.

В остальные 4 дня будут проведены выселения по всем горным районам с охватом оставшихся 150 тыс. человек.

…Горные районы будут блокированы заблаговременно…

В частности, к выселению будут привлечены 6–7 тыс. дагестанцев, 3 тыс. осетин из колхозного и совхозного актива районов Дагестана и Северной Осетии, прилегающих к Чечено-Ингушетии, а также сельские активисты из числа русских в тех районах, где имеется русское население… Учитывая серьезность операции, прошу разрешить мне остаться на месте завершения операции, хотя бы в основном, т. е. до 26–27 февраля 1944 г.

Л. Берия. 17.02. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны товарищу Сталину.

Для успешного проведения операции по выселению чеченцев и ингушей после Ваших указаний в дополнение к чекистско-войсковым мероприятиям проведено следующее:

1. Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Молаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения. Молаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих

работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения.

…40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2–3 человека для агитации.

Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А.-Г, Ян-даровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов.

…Выселение начинается с рассвета 23 февраля с. г., предполагалось оцепить районы, воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход; часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к местам погрузки. Считаю, что операция по выселению чеченцев и ингушей будет проведена успешно.

Берия. 22.11. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Сегодня, 23 февраля, на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имели место б случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека. На 11 час. утра вывезено из населенных пунктов 94 тыс. 741 чел., т. е. свыше 20 проц., подлежащих выселению, погружены в железнодорожные вагоны из этого числа 20 тыс. 23 человека.

Берия. 23.02. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Докладываю о ходе операции по выселению чеченцев и ингушей на утро 24.11, вывезено из населенных пунктов 333 тыс. 739 чел., из этого числа погружено в железнодорожные эшелоны 176 тыс. 950 чел. Во второй половине дня 23 февраля почти во всех районах Чечено-Ингушетии выпал обильный снег, в связи с чем создались затруднения в перевозке людей, особенно в горных районах.

Берия. 24.11. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Операция по выселению чеченцев и ингушей проходит нормально. К вечеру 25 февраля погружено в железнодорожные эшелоны 342 тыс. 647 чел. Со станции погрузки отправлено к местам нового расселения 86 эшелонов.

Берия. 26.02. 1944 г. (Журнал «Коммунист» № 3, 1991 год). УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

О том, что немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и другие переселены в предоставленные районы навечно и что выезд с мест переселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

А. ШВЕРНИК

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

Берия. 22.11. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Берия. 23.02. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Берия. 24.11. 1944 г.

Государственный Комитет Обороны

тов. Сталину

Берия. 26.02. 1944 г. (Журнал «Коммунист» № 3, 1991 год). УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

А. ШВЕРНИК

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

	GansdoG © 2024